Главная » Статьи » Родители и дети

За облаками - всегда солнце?

Сравнительно недавно на одном из молитвенных собраний проповедник (кажется, это был зарубежный гость) неожиданно задал вопрос: кто имеет попечение о бомже или беспризорном? После некоторых колебаний я подняла руку. Сидящие рядом смотрели на меня с недоверием и удивлением. Но это действительно так. Правда, похвастать, что в результате моих забот человек изменился к лучшему, никак не могу. Скорее наоборот. На моих глазах происходит распад личности, а я ничего поделать не могу.

 

В редакции газеты «Ленинградская правда», где я работала, была у меня подружка Ниночка. Ее у нас все любили за веселый нрав, талантливость, живое сердце. Она могла закричать на весь коридор: «Кончайте работать! Едем в Парголово! Подснежники распустились! Такое чудо!»

 

Нина тяжело заболела: после гриппа началась волчанка, лекарства от которой нет. Тогда-то мы с ней и сблизились, я стала ездить в больницу, говорить о Господе. Она искренне приняла Христа, горела первой любовью. Ее трудно было застать в палате – ходила по всем этажам, читала Евангелие, устраивала на лестницах диспуты. Давно это было – двадцать семь лет назад...

 

Она понимала, что умирает, и все мысли ее были о муже, который пил. О десятилетнем сыне горевала меньше; впрочем, не знаю. Помню нашу последнюю встречу, перед самой ее агонией. Широко распахнутые счастливые глаза. Она с восторгом ждала встречи с Христом, видела открытое небо. С горячностью шептала мне, что приносит себя в жертву. Ей казалось, верилось, что муж после ее смерти перестанет пить.

 

На похороны мальчика не взяли – молодая, красивая Ниночка стала распухшей, страшной, непохожей. Всей редакцией после кладбища приехали к ним домой. Во дворе, прыгая от радостного нетерпения, меня встретил ее сынишка: «Тетя Оля, у нас бутерброды с икрой! Идемте скорей!» Потерю любимой мамы понял гораздо позже. Отчим (у Нины это был второй брак) пить стал еще круче. Стал водить домой женщин...

 

Мальчику полагалась пенсия. Но не отдавать же ее в руки пьяницы?! И тут я приняла решение – оформить над Сашей опекунство. Документы получила быстро – как же, корреспондент партийной газеты! Саше было 10 лет, брала его на субботу-воскресенье домой. Охотно ходил со мной в церковь, хотел принять крещение. Любил подходить к братьям, чтобы кто-то его обнял, погладил, благословил...

 

Раз в месяц, как только получала пенсию, ехала к ним домой на Искровский проспект. Лев находился в постоянном подпитии, философствовал. Саня хвастал, сколько раз ему удавалось незаметно слить в раковину вино из открытых бутылок. Мне тогда казалось, что вся эта нездоровая обстановка – лучшее противоядие против желания выпить рюмочку. Лёва вскоре женился, родилась девочка. Мальчик взрослел, становился чужим. Учился все хуже, но школу закончил и сразу ушел в армию. Попал в десантные войска. Где-то хранится его фотография – лихой красивый парень в берете. Господь хранил его и там. Получил профессию автомеханика. Устроился сразу на работу. Бог подарил моему подопечному золотые руки, он понимал машину чутьем. Но в гаражах везде, где он работал, царило беспробудное пьянство. Вначале его это тяготило и возмущало, а потом и он втянулся...

 

Отчим с перепоя скончался, мачеха выгнала Сашу из квартиры, да и то – терпела одного пьяницу, а потом еще и чужого?

 

Сейчас Саше 37 лет. Всю его жизненную «одиссею» пересказать невозможно. Менял работу, уезжал, пропадал, снова возникал. Исчезала квалификация. Устраивала его, пользуясь старыми связями, то в одно, то в другое место. Сторожем, курьером, диспетчером, дворником. Но – совсем как у Онегина – «им овладело беспокойство, охота к перемене мест», не мог нигде удержаться. Все себя спрашивала: откуда это нежелание, неспособность работать? Распущенность, лень, саможалость, безволие, потребительство?

 

Появились признаки психической болезни. Неизменный в таких случаях «черный» человек. Бес? Злой дух, который и мучает человека, и командует. Познакомилась с коридорами, порядками Бехтеревского института, других психиатрических клиник. Тогда мне это было внове, все спрашивала врачей, где грань, где разница между физиологией и духовными болезнями? Специалисты разводили руками – грань очень зыбкая, одно переходит в другое.

 

Приступы у моего подопечного происходили драматично. «Черный» человек приказывал ему раздеться догола, куда-то бежать. В таком жалком состоянии беспамятства его забирала скорая или милиция. Не раз в таком виде являлся к нам домой. Одевала снова и снова, тут же мысленно прощалась с куртками, ботинками...

 

Появились проблемы и с моими домашними. Он часто приезжал на дачу – отдохнуть, поспать, перекусить, одеться. А у меня росли внуки, оставлять его ночевать в доме опасно – вдруг «черный» человек прикажет ему взять топор или нож? Чувствовала себя всегда виноватой перед родными. У меня, понятно, есть обязательство перед Ниной, а они за что терпят?

 

Наверное, кто-то давно хочет спросить: Ольга Сергеевна, ты же верующая, как же ты со всем этим безобразием мирилась?! Мой подопечный всегда считал и считает себя христианином. В своих странствованиях побывал во многих монастырях, церковных подворьях. Не раз видела его в группах разбора в моей церкви на Поклонной, причем в вечном споре, агрессии. В большинстве, за редким исключением, он считает верующих фарисеями, гордится, что Бог слушает и любит таких грешников, как он. Любит проповедовать, особенно под градусом.

 

Прогрессирующая болезнь (или пьянство?) привела его к полной потере трудоспособности. В старые времена сколько всего чинил мне, а теперь и молотка не может взять в руки, и грядку не в силах вскопать.

 

Привыкла, что Саня пропадает на несколько месяцев. Когда было ему получше, любил путешествовать, доезжал и до Черного моря зайцем – пересаживался с пригородной на пригородную электричку. У него, как у хронического больного, есть справка из психдиспансера, ею и пользуется. Другое дело, что по пьянке его постоянно грабят и раздевают и он оказывается без всяких документов, попадает в «клетку». Денег, как таковых, у него давно нет. Но выработана целая система, как доставать себе еду. Заходит в магазин. Показывает мужчине (мужчина охотней откликается, чем женщина), что именно он хочет – консервы или хлеб. Просит не давать ему денег в руки. Сценарий действует безотказно.

 

Иногда бывает занятно его послушать. Знает все плюсы и минусы петербургских ночлежек, в каких подразделениях Армии спасения можно чем разжиться, где какой бесплатный обед дают. Где заставляют молиться, где – нет. На каком вокзале какие порядки, кто где дежурит...

 

Умные люди не раз давали мне советы, а то и обличали. Надо было поступить с парнем так и так. Советы давать легко, но далеко не все четко раскладывается в десять или двенадцать золотых правил.

 

Недавно мне довелось слушать двух московских чудаков, ревнителей культуры русской речи. Кто спорит, культура падает. Мои милые собеседники предлагали: надо объяснить, восстановить правильный смысл понятий (таких, как народ, земля, нация, власть, вера и пр.) – и общество станет здоровым.

 

Ах, если б так все было просто! Посадить всех изучать словари – и коррупция пропадет! А то и в филармонию народ отправить – искусство делает человека лучшим?

 

Последний раз Саня пропадал четыре месяца. Вспоминала его в молитвах, думала разное. Так бывало уже много раз. Вдруг – бодрый голос по телефону. Пришел пообедать. Трезвый, веселый, выглядит хорошо. Оказывается, взяли его в больницу имени Кащенко под Гатчиной. Попался хороший врач, расположился к нему, предложил остаться в стационаре до весны. Выдержит ли строгий режим? Не сорвется ли в очередной охоте к перемене мест? Раньше он боялся этой больницы, а теперь рассказывает только хорошее. Питание стало получше. Проводят христианские беседы. Иностранные спонсоры приезжают. Соседний фермер летом предложил поработать – за обед. Саня, как в былые годы, возил на тракторе навоз. Слушала и изумлялась. Велика милость Господня к сиротам.

 

Какая же мораль моего рассказа? Попечитель из меня вышел никудышний. Делать добро так долго – 27 лет – сложно, да и что такое в данном случае «добро»? Где добро, а где – попустительство?

 

То, что каким-то образом теплятся наши отношения, тоненькая ниточка? Заслуг в этом моих нет совершенно. Сколько раз у меня кончалось терпение и я просила его уехать, не могла видеть пьяные, несмысленные глаза...

 

Всегда со сложным чувством читаю в наших христианских изданиях счастливые истории про бомжей, наркоманов, зеков. Истории, безусловно, правдивые. Но, как правило, не говорится, а что с этими людьми через двадцать, тридцать лет. Не появляется ли хвост психических болезней? Других осложнений? Знаю, что Бог наш – Всемогущий, милосердный, творящий чудеса и поныне. Знаю, что для возрождения нужно глубокое и искреннее покаяние, а бомжи, как правило, очень обиженные и жалостливые к себе.

 

Одно очевидно – за облаками всегда светит солнце! Божье солнце. Светит на добрых и злых. На полезных и бесполезных людей.

 

Милость Господа – до небес, бескрайних и бесконечных, как и Божья любовь, которую нам никогда не понять и не втиснуть в рамки наших представлений о том, какой человек заслуживает какой участи – здесь, на земле, и в вечности...

 

Ольга Колесова, член Санкт-Петербургского союза журналистов

Газета "Мирт"

Категория: Родители и дети | Добавил: piligrim (24.04.2016)
Просмотров: 778 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar